Пока высокие гости форума «Иннопром-2010» в Екатеринбурге обсуждали будущее российской промышленности и инноваций (именно так звучит официальный слоган выставки), участники сессии «Инновационные проекты- истории успеха» рассказывали друг другу и немногочисленным слушателям о настоящем.

Инновация— это...

Сразу же проявилась главная проблема. Уже из списка участников стало ясно: четкого понимания, что же такое инновации, в России по-прежнему не существует. Так, в программу сессии почему-то включили доклад заместителя гендиректор корпорации «Урал Промышленный— Урал Полярный» (УПУП) Бориса Кириллова.

Что именно инновационного в строительстве железных и автомобильных дорог (а это, по словам Кириллова, один из главных элементов проекта УПУП), докладчик, похоже, не знал и сам. Поэтому по мере сил постарался доказать эту связь косвенными аргументами. Например, тем, что при строительстве сделана ставка на инновационные технологии.

В качестве примера Борис Кириллов привел систему управления строительством железной дороги, идущее «фактически в режиме онлайн через спутник». Систему сделали и запустили с помощью французских и шведских компаний.

Кроме того, отметил топ-менеджер УПУП, строительство железной дороги означает большие заказы на щебень, гравий и рельсы для предприятий Урала. Последние в результате получат средства на внедрение инновационных технологий, пояснил Кириллов.

Впрочем, большинство участников сессии представляли действительно инновационные компании. Если сложить все сказанное ими в ходе обсуждения, можно сделать вывод: работать в России, конечно, можно. Но трудно.

Хочешь инноваций— помогай

Проблемы, с которыми приходится сталкиваться инноваторам, можно грубо разделить на две большие группы— связанные и не связанные с госрегулированием. Причем иногда можно было услышать довольно неожиданные жалобы.

Анатолий Боков, гендиректор компании Sonda Technologies (Миасс), занятой созданием систем биометрической идентификации, посетовал на то, что чиновники на местах зачастую вольно трактуют закон о защите персональных данных. В нем сказано, что использование биометрических показателей для идентификации возможно при согласии участников этого процесса. «Мы всегда получаем письменные согласия, и все равно надзорные органы предъявляют нам претензии»,— говорит Боков.

Могло бы государство поспособствовать и в другой сфере. По опросам, до 30% населения предубеждено против использования отпечатков, рассказал бизнесмен. Для распространения биометрических технологий необходима большая разъяснительная работа. «В ряде европейских стран она ведется на правительственном уровне,— сказал глава Sonda Technologies.— У нас, к сожалению, этим занимаются только частные фирмы».

Тупой инвестор

Трудно и получить финансирование. «Мы начинали работать с различными инвестфондами в регионах и столкнулись с полным непониманием,— рассказал собравшимся Анатолий Боков.— Надо учесть, что это новая сфера, рынка еще нет и надо видеть перспективу». На это, по его словам, большинство инвесторов оказалось просто не способно.

Впрочем, в итоге найти инвестора все же удалось. Но проблемы на этом не закончились. «Это просто кошмар, различные аудиты, оформление огромного количества документов»,— так охарактеризовал Боков процесс подготовки инвестиционного соглашения. По его словам, вся процедура заняла около года.

Между тем не то что год, но даже полгода, по словам гендиректора израильской компании iPhone Trip Гая Збарского, для инновационного проекта непозволительная роскошь. «За это время поезд уже уйдет»,— сказал он в своем выступлении. Впрочем, из-за кризиса даже в Израиле процесс dew diligence легко может растянуться на полгода, признал он.

Научный метод

Огромное большинство заявок, поступающих в инвестфонды, попросту не пригодны для финансирования, парировал обвинения в некомпетентности финансистов менеджер по инвестициям УК «Биопроцесс Кэпитал Партнерс» (БКП) Роман Иванов.

БКП была создана в 2007 году, когда выиграла конкурс на право управлять закрытым «ПИФом особо рискованных венчурных инвестиций» с активами более 3 млрд рублей. За это время на рассмотрение было подано 252 проекта, из которых более 200 было отсеяно,— рассказал Иванов. Проинвестировано за тот же период всего три, вопрос о выделении средств еще двум проектам решится в ближайшие месяцы. Еще 27 проектов до сих пор находятся на рассмотрении.

«Так получается, что у нас есть множество НИИ, где работает много замечательных ученых, но направленность их работ далеко не прикладного характера»,— объясняет ситуацию Роман Иванов.

Патентная беззащитность

Бывает и по-другому. Изобретение ученого потенциально интересно инвестору. Но исследователь, чтобы оправдать получение грантов, должен публиковаться. Молчать два года, которые в России занимает оформление патента, он не может. В итоге на рассмотрение в инвестфонд приходит заявка на финансирование не защищенной патентом разработки, сведения о которой к тому же находятся в открытом доступе. «Предмета для проекта в таких случаях нет, никто не будет вкладываться»,— говорит Иванов.

О необходимости совершенствования патентного законодательства говорил и исполнительный директор компании «Русские навигационные технологии» Иван Нечаев. Он сослался на личный опыт. «В 2005 году, когда идея создать систему дистанционного контроля за передвижениями транспорта превратилась в готовую концепцию, мы получили патент, практически закрывающий вход в наш сегмент любых других компаний»,— рассказал он.

На это, по словам Нечаева, потребовался год и довольно большие деньги. «Патент у нас есть до сих пор,— говорит бизнесмен.— Но, насколько нам известно, существуют еще четыре таких же патента». Таким образом, подытожил он, не только сложно получить патент, но и непонятно, что дальше с этим патентом делать.

Заграница нам поможет

Кроме патентного, Нечаев бы изменил и налоговое законодательство. «Венчурный проект— это прежде всего люди, которым надо платить, которых надо удерживать, и странно отдавать 40% полученных от инвестора денег в виде налога на зарплату»,— сказал он.

Оптимальный сценарий продвижения инновационного проекта, впрочем, как выяснилось, все же существует. Его описал заместитель директора по развитию ЗАО «ОПТОГАН» Денис Горбатюк. Выглядит он так— уехать за границу, получить там финансирование, довести на эти деньги проект и на волне конъюнктуры продать его российским госструктурам.

У истоков этой компании, продвигающей светотехнические решения на основе светодиодов, стояли ученики академика Жореса Алферова. В 2004 году они уехали в Финляндию, получили там финансирование от венчурного фонда, и уже в следующем году довели разработку до промышленного уровня и реализовали ее в Дортмунде (Германия).

«В 2009 году, когда перед Россией встала задача очередной раз не отстать, в частности, в энергоэффективности систем освещения, была создана компания ЗАО „ОПТОГАН“, акционерами которой стали „ОНЭКСИМ-групп“, Роснано и инвестиционный фонд РИК (Якутия)»,— рассказал Горбатюк.

«Это действительно успех— привлечь в команду таких сейлз-менеджеров, как Дмитрий Медведев, Анатолий Чубайс и Михаил Прохоров»,— отреагировал на эту историю модератор сессии, управляющий партнер компании InTerra Алексей Гостомельский.